Авианалёты на Старобельск начались в ноябре 1941-го. «Первый раз бомбили вокзал, не очень сильно. Но наша хата стояла недалеко от него, поэтому сразу повыбивало стёкла. Мы закрыли окна одеждой, потому что понимали: будут ещё бомбить, и менять стёкла бесполезно. За пару дней до бомбёжки Яша вырыл в огороде окоп, и мы там прятались. Иногда спускались в погреб, но в нём было страшнее – боялись, что хата рухнет», – вспоминала бабушка.

Следующие полгода город готовился к обороне. К строительству оборонительных объектов привлекали всё оставшееся население, включая школьников. По мере сил помогала и моя бабушка, тогда – 11-летняя девчонка. Под немецким натиском фронт неумолимо приближался к Донбассу. 12 июля 1942 года Старобельск был захвачен. Вот что рассказывала об этом бабушка:

«9 июля объявили эвакуацию жителей. Мама уезжать не захотела – жалко было бросать нажитое. У нас было хорошее хозяйство: корова, три свиньи, куры, гуси. Да и мало кто покинул город. На следующий день через Старобельск проходили наши отступающие войска. Они шли с поникшими головами. Некоторые заходили во двор попить воды из колодца. 11 июля было очень тихо. Примерно в полдень немцы начали обстреливать город. Два или три снаряда разорвались совсем близко от нашего дома. Вечером к нам зашли трое красноармейцев, выходивших из окружения. Очень плохо одеты, винтовки только у двоих, у третьего – пистолет. Мы показали им дорогу.

На следующий день с утра услышали иностранную речь. Я подошла к забору и заглянула через него. То была румынская армия. Шли солдаты, ехали возы, грузовики, пушки. Из телег торчали прикрытые соломой стволы пулемётов. Некоторые возы были накрыты ярко-красной материей со свастикой – чтоб свои самолеты не бомбили. Вечером появились легковые машины. Оттуда выходили немецкие офицеры, все в орденах, с крестами – комендатура.

Румыны сразу заняли дома, к нам пришли – забрали все продукты, всех свиней, гусей. Оставили только несколько куриц и корову, но каждый вечер только мама начнёт доить её, а фриц уже тут как тут, молоко и яйца требует. Приходилось питаться, что называется, подножным кормом. Ели гнилую прошлогоднюю картошку, которую находили в полях, макуху – отжим от подсолнечного масла, лепёшки из травы, крапиву, лебеду. От лебеды опухали. Борщ из одной свёклы и кусок хлеба считались шиком.

Помню случай, когда горел элеватор (говорили, наши партизаны его подожгли), и полицаи выгнали людей тушить, разгребать зерно. Из пепла мы выгребли горсточку целых, несгоревших зёрен и тут же съели. Помню ещё один случай, смешной. Горели продуктовые склады, мы узнали и побежали туда, захватив пару мешков. А там стояли бочки с повидлом, так мы это повидло – в мешок. Несли как воду в решете. Пока дотащили, половина вытекла. А как-то раз итальянцы угостили шоколадкой».

Много лет спустя бабушка с улыбкой вспоминала подобные эпизоды. Но, как и ленинградские блокадники, всю жизнь трепетно относилась к еде и никогда её не выбрасывала. А было и такое, о чём она не любила рассказывать. Например, как на её глазах расстреляли учительницу-еврейку – выволокли из дома и прошили автоматной очередью.

Оккупация длилась без малого 200 дней. 23 января 1943 года началось освобождение Старобельска. Из воспоминаний бабушки:

«Рано утром был артобстрел, и мы спустились в погреб. В окоп не пошли, потому что было холодно, а у нас никакой тёплой одежды. Вдруг всё стихло. Мы с Галей решили выбраться посмотреть, видим – идут наши бойцы, сибиряки. Здоровые, румяные, одеты в полушубки, маскхалаты. Сначала шла разведка, потом через некоторое время – главные силы: танки, пушки, солдаты. Яша и его друзья попросились с ними добровольцами на фронт».

Брат бабушки Яков Живага, младший сержант 53-й стрелковой дивизии, погиб в бою на берегу реки Северский Донец 19 июля 1943 года в возрасте 18 лет. Похоронен в братской могиле у села Донецкое Харьковской области.

Её отец, мой прадед, Михаил Живага служил шофёром на Военно-Грузинской дороге, которая соединяет Владикавказ с Тбилиси. Принимал участие в Битве за Кавказ, был несколько раз ранен, в том числе тяжело в живот. Награждён медалью «За оборону Кавказа». Вернулся с войны, умер от последствий ранения в 1954 году в возрасте 52 лет.

Её дядя Пётр Живага, рядовой 211-й стрелковой дивизии, погиб в бою 16 июля 1944 года в Тернопольской области (Западная Украина) в возрасте 30 лет.

Младшая сестра Лида умерла в возрасте 6 лет в период оккупации в декабре 1942 года от остеомиелита, который развился как осложнение после гриппа.

Старшая сестра Галя и мама Антонина Живага (Холодняк) прожили до глубокой старости.

Моя бабушка Мария Афанасьева (Живага) после окончания школы уехала в Иркутск учиться на медика. Стала акушером-гинекологом, присутствовала при моём появлении на свет. Это произошло уже в Краснодаре, куда её семья переехала из Сибири ещё когда моя мама была ребёнком. В 1990-х бабушке вручили медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне» и «50 лет победы в Великой Отечественной войне». Умерла она в 2009 году в возрасте 78 лет.

Афанасьева (Живага) Мария Михайловна